Кабинеты знаменитых: от царей до вождей. Выставка «Кабинет Петра I В центре - рояль

Кабинет Петра

Все великие люди - и политики, и творческие личности - являются в первую очередь всё же людьми, со своими особенностями характера и темпераментом. А что лучше всего характеризует человека? Рабочий кабинет, ведь в нём человек проводит большую часть своей жизни. И познакомившись с рабочим местом человека, зачастую можно понять его гораздо лучше, чем, если просто прийти к нему в гости домой. Давайте посмотрим, так ли много великого и значительного в кабинетах настоящих гигантов политической мысли, литературы, музыки…

Первый во всём

Главным реформатором в истории государства Российского навсегда останется Пётр Великий. Масштабами преобразований он далеко превзошёл всех монархов и политических деятелей, которые когда-либо управляли нашей страной. И как часто это бывает, в быту этот по-настоящему грандиозный человек был достаточно прост и неприхотлив. Обратите внимание на обстановку его дубового кабинета - это сугубо функциональное помещение, конечно, не лишённое уюта и привлекательности, но при этом здесь нет ничего лишнего: вся обстановка предназначена исключительно для работы.

По стопам императора

Императрицу Екатерину II нередко называют достойной преемницей Петра I, несмотря на то, что между периодами их правлений успели поцарствовать ещё шесть монархов. Недаром прозвали её так же, как и Петра Алексеевича, Великой. Время её правления считается эпохой Просвещения России. Но вот аскетом она была, в отличие от Петра I, не была и любила окружить себя роскошью. Видно это и по знаменитому стеклярусному кабинету Императрицы.

Назвать эту великолепную комнату рабочим кабинетом язык не поворачивается. Разве ж тут можно работать? Только повелевать и властвовать! Но у некоторых работа именно в этом и заключается)

Это уникальный кабинет, аналогов которому нет во всём мире. Девять золотошвеек в течение двух лет вышивали стеклярусом по шёлку рисунки итальянских мастеров живописи. Известно, что при этом было потрачено два миллиона (!) бусин стекляруса, который был изготовлен на мозаичной фабрике, специально воздвигнутой в окрестностях города Ораниенбаума под бдительным руководством Михаила Ломоносова. Не так давно эти шедевры были полностью восстановлены, и открыты для посетителей.

«Стеклярусный кабинет» получил своё название от настенных панно, которые выполнены из шёлка и стеклярусом. Этот кабинет считается шедевром мирового искусства дворцовых интерьеров.

Коллекционеры всего мира готовы потратить уйму времени, сил и денег, чтобы стать обладателем стульев, выполненных в любимом Императрицей стиле барокко. Если подумать, то ведь это всего лишь «офисный стул», правда, вот офис тут особый - Императорский дворец!

Не Император, но вождь!

Первый правитель Советской России, Владимир Ленин, был так же скромен в вопросе комнатной обстановки, как и Пётр Великий. Его рабочий кабинет Ленина в Горках выглядит достаточно скромно: массивный дубовый письменный стол, деревянный стул, лампа и приборы для письма - этого вождю мирового пролетариата было достаточно для работы.

Стол стоит лицом к окну, из которого открывается панорама парка. Вождь любил природу, и по воспоминаниям очевидцев, подолгу смотрел на вид за окном.

Обратите внимание на расположение кресел для посетителей - по обе стороны от стола. В отличие от нашего времени, эти кресла более солидны и комфортны, чем стоящее тут же «кресло руководителя» и располагают к основательным «посиделкам».

В доме была не только телефонная линия, но и свой коммутатор, за которым сидел красноармеец и соединял звонящих с жильцами.

А вот по этому аппарату говорил сам хозяин кабинета.

Огромный интерес вызывает библиотека Владимира Ильича, которая насчитывает более сорока тысяч книг. Тематическое разнообразие такой коллекции огромно, и в ней есть очень редкие экземпляры книг, существующих в мире всего в количестве нескольких штук.

Эти стеллажи были изготовлены по спецзаказу. Ленин очень любил читать и всегда бережно относился к книгам.

И доктор, и писатель

От политиков перейдём к людям искусства. Антон Павлович Чехов сказал: «В человеке всё должно быть прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли». В контексте нашего поста можно добавить - «и кабинет». Каким же был рабочий кабинет великого русского драматурга? На сегодня сохранилось несколько комнат, где творил Чехов, мы рассмотрим две из них:

этот рабочий кабинет расположен в доме-музее на Садово-Кудринской улице в Москве,

а в этом кабинете Антон Павлович работал, когда жил и в подмосковном Мелихово, здесь теперь находится музей-заповедник писателя.

Обоим кабинетам присуща строгость, но вместе с тем ощущается уют и простор. Это типичное жилище представителя русской интеллигенции той эпохи. Стиль кабинета лаконичен, во всём главенствует минимализм. Лишь фотографии и небольшие гравюры передают творческую натуру хозяина. Особенность - в каждом из кабинетов, помимо места для работы четко выражено и место для отдыха.

Помимо писательства у Чехова была ещё одна профессия - он был врачом. Свидетельством тому является кабинет врачебной практики, который сохранился в Мелихово.

В центре - рояль!

Этот только у бесталанных графоманов рояли находятся в кустах, а у великих композиторов данный инструмент являлся центром обстановки рабочего кабинета. Таким был и Пётр Ильич Чайковский, главный предмет в кабинете которого - чёрный рояль.

Именно за этим инструментом великий композитор написал свои знаменитые музыкальные произведения.

Оформление кабинета в целом эклектично. Здесь есть в наличии и предметы, созданные в классическом стиле (тот же рояль), и венские стулья; на полу персидский ковер, а на окнах романтичные занавески; вазы в стиле барокко, минималистический секретер - строгий стилист может запросто потерять здесь голову!

Никто из нас не знает, каким он будет представляться своим потомкам, но одно безусловно - тот кабинет в котором вы сегодня трудитесь, является вашей визитной карточкой, и по нему, о вас возможно будут судить в будущем те, кто станет исследовать вашу жизнь.

Поэтому, будьте честны перед собой, выбирая для себя мебель!

ЖАНР — историко-фантастический квест

Вы отобраны для специальной миссии – отправиться в прошлое и восстановить ход истории вернув Петру Первому документы по постройке кораблей для нападения на Азов. Как известно, Воронеж является колыбелью российского флота. Именно здесь Петру Первому пришла мысль о том, что неплохо было бы построить корабли для нападения на крепость Азов. К сожалению, на данный момент у него похитили чертежи мощных кораблей. Вам нужно будет их вернуть.
С самого начала вам необходимо найти машину времени, запустить её и отправиться в прошлое. В кабинете Петра вам необходимо найти его почту, вскрыть конверт воеводы царя – Алексея Шеина, положить туда чертежи и закрепить конверт специальной печатью. Просто положить чертежи на стол к Петру нельзя – это вызовет ненужные вопросы и подозрения, а чертежи могут быть сожжены.
После того, как вы это сделаете, временной портал вновь откроется, и вы сможете беспрепятственно уйти. Помните, что на все у вас есть всего лишь час, потому что машина времени очень нестабильна

В 1699 г. была создана Ближняя канцелярия (учреждение, осуществлявшее административно-финансовый контроль в государстве). Формально она являлась канцелярией Боярской Думы, но ее работой руководил приближенный Петру I сановник (Никита Зотов). Заседания все более сокращавшейся Боярской Думы стали происходить в Ближней канцелярии. В 1708 г. в заседаниях Думы участвовало, как правило, 8 человек, все они управляли различными приказами, и это совещание получило название Консилии министров. Этот совет превратился в Верховный орган власти, который в отсутствие царя управлял не только Москвой, но и всем государством. Бояре и судьи оставшихся приказов должны были съезжаться в Ближнюю канцелярию по три раза в неделю для решения дел.

Консилия министров в отличие от Боярской Думы заседала без царя и главным образом была занята выполнением его предписаний. Это был распорядительный совет, отвечавший перед царем. В 1710 г. этот совет состоял из 8 членов. Все они управляли отдельными приказами, а бояр - думцев, ничем не управляющих, не было: одни действовали в провинции, других просто не созывали в Думу. И Дума, таким образом, к 1710 г. сама собою превратилась в довольно тесный совет министров (министрами и называются члены этого тесного совета в письмах Петра, в бумагах и актах того времени).

После образования Сената Консилия министров (1711) и Ближняя канцелярия (1719) прекратили свое существование.

Усиление власти царя выразилось в создании (первое упоминание в октябре 1704 г.) Кабинета Петра I - учреждения, имеющего характер личной канцелярии главы государства по многим вопросам законодательства и управления. Аппарат Кабинета состоял изкабинет-секретаря и нескольких подьячих, именовавшихся канцеляристами, подканцеляристами и копиистами. Кабинет имел характер военно-походной канцелярии царя, куда поступали полковые табели и другие военные и финансовые документы. Чиновники Кабинета вели ежедневный «Юрнал», т.е. запись местонахождения и времяпрепровождения царя, в которой отражались не только придворные, но и военные события. Петр I передавал на хранение в Кабинет все бумаги, чертежи и книги.

Со временем роль Кабинета возросла. Через него Петр I вел переписку с русскими посланниками за границей, губернаторами, вице-губернаторами, а также переписку по горным и мануфактурным делам (о выдаче привилегий, о казенных заводах, штатах и т.д.). В Кабинет адресовались челобитные, жалобы и даже доносы от подданных. Кроме того, именно через Кабинет Петр I поддерживал связь с Сенатом, Синодом, коллегиями и губернаторами. Прекратил существование этот орган в мае 1727 г., ненадолго пережив императора.

Установление абсолютизма в России не сводилось лишь к освобождению царя от каких-то сдерживавших его сил. Переход к абсолютизму, его расцвет обуславливали необходимость перестройки всего государственного аппарата, поскольку доставшаяся Петру I от предшественников форма управления государством (царь с Боярской думой - приказы - местная администрация в уездах) не отвечала новым государственным задачам. Абсолютный монарх, сосредоточивший в своих руках всю законодательную, исполнительную и судебную власть, не мог, разумеется, выполнять все государственные функции единолично. Ему понадобилась целая система новых центральных и местных органов.

Следующим этапом в реформе высших государственных органов власти стало создание Сената. Формальной причиной послужил отъезд Петра на войну с Турцией. 22 февраля 1711 г. Петр собственноручно написал указ о составе Сената, который начинался фразой: "Определили быть для отлучек Наших Правительствующий Сенат для управления". Содержание этой фразы дало повод историкам до сих пор спорить о том, каким учреждением представлялся Петру Сенат: временным или постоянным. 2 марта 1711г. царь издал несколько указов: о компетенции Сената и правосудия, об устройстве государственных доходов, торговли и других отраслей государственного хозяйства. Сенату предписывалось:

"Суд иметь нелицемерный, и неправедных судей наказывать отнятием чести и всего имения, то ж и ябедникам да последует".

"Смотреть во всем государстве расходов, и ненужные, а особливо напрасные, оставить".

"Денег, как возможно, собирать, понеже деньги суть артерия войны".

Члены Сената назначались царем. В его состав первоначально входило всего девять человек, которые решали дела коллективно. В основу комплектования Сената был положен не принцип знатности, а компетентности, выслуги и близости к царю.

Таким образом, Сенат был высшим судебным, управленческим и законосовещательным учреждением, которое выносило на рассмотрение различные вопросы для законодательного разрешения монархом.

Указом от 27 апреля 1722г. «О должности Сената» Петр I дал подробные предписания по важным вопросам деятельности Сената, регламентируя состав, права и обязанности сенаторов, установил правила взаимоотношений Сената с коллегиями, губернскими властями и генерал-прокурором. Издаваемые Сенатом нормативные акты не имели высшей юридической силы закона, Сенат принимал лишь участие в обсуждении законопроектов и давал толкование закона. Сенат возглавлял систему государственного управления и был по отношению ко всем другим органам высшей инстанцией.

Структура Сената складывалась постепенно. Первоначально Сенат состоял из сенаторов и канцелярии, позднее в его составе сформировалось два отделения: Расправная палата - по судебным делам (существовала в качестве особого отделения до учреждения Юстиц-коллегии) и Сенатская контора по вопросам управления.

Сенат имел свою канцелярию, которая делилась на несколько столов: секретный, губернский, разрядный, фискальный и приказный. До учреждения Сенатской конторы она была единственным исполнительным органом Сената. Определялось отделение канцелярии от присутствия, которое действовало в трех составах: общее собрание членов, Расправная палата и Сенатская контора в Москве.

В состав Расправной палаты входили два сенатора и назначаемые Сенатом судьи, которые ежемесячно подавали в Сенат рапорты о текущих делах, штрафах и розысках. Приговоры Расправной палаты могли быть отменены общим присутствием Сената. Компетенцию Расправной палаты определил Сенатский приговор (1713 г.): рассмотрение жалоб на неправое решение дел губернаторами и приказами, фискальные донесения.

Сенатская контора в Москве учреждена в 1722 г. «для управления и исполнения указов». В ее состав входили: сенатор, два асессора, прокурор. Основной задачей Сенатской конторы было недопущение текущих дел московских учреждений к Правительствующему Сенату, а также исполнение непосредственно полученных из Сената указов, контроль исполнения указов, посылаемых Сенатом в губернии.

Сенат имел вспомогательные органы (должности), в составе которых не было сенаторов, такими органами были рекетмейстер, герольдмейстер, губернские комиссары. Должность рекетмейстера была учреждена при Сенате в 1720 г., в обязанности рекетмейстера входил прием жалоб на коллегии и канцелярии. Если жаловались на волокиту - рекетмейстер лично требовал ускорения дела, если были жалобы на «неправосудие» коллегий, то, рассмотрев дело, он докладывал его Сенату.

В обязанности герольдмейстера (должность была учреждена в 1722 г.) входило составление списков всего государства, дворян, наблюдение за тем, чтобы от каждой дворянской фамилии в гражданской службе было не более 1/3.

Должности губернских комиссаров, которые следили за поместными, военными, финансовыми делами, набором рекрутов, содержанием полков, были введены Сенатом в марте 1711 г. Губернские комиссары занимались непосредственно исполнением указов, присылаемых Сенатом и коллегиями.

Учреждение Сената было важным шагом складывания бюрократического аппарата абсолютизма. Сенат являлся послушным орудием самодержавия: сенаторы были лично ответственны перед монархом, а в случае нарушение присяги, наказывались смертной казнью, опалой, отрешением от должности, денежными штрафами.

Однако создание Сената не могло завершить реформы управления, так как отсутствовало промежуточное звено между Сенатом и губерниями, продолжали действовать многие приказы.

Положительными чертами нового бюрократического аппарата стали профессионализм, специализация, нормативность, отрицательными - его сложность, дороговизна, работа на себя, негибкость.

В результате реформ государственного управления образовалась огромная армия чиновников. И чем больше и многочисленней был этот аппарат, тем в большей мере он был подвержен болезни, которая свойственна любой бюрократии - коррупции (взяточничеству и казнокрадству), которая особенно разрастается в условиях бесконтрольности и безнаказанности.

Для контроля за деятельностью госаппарата Петр I своими указами от 2 и 5 марта 1711 г. создал фискалатат (от лат. fiscus - государственная казна) как особую отрасль сенатского управления («учинить фискалов во всяких делах»). Глава фискалов - обер-фискал - состоял при Сенате, который «ведал фискалов». Одновременно фискалы были и доверенными лицами царя.

Последний назначал обер-фискала, который приносил присягу царю и был ответственен перед ним. Указ от 17 марта 1714 г. наметил компетенцию фискалов: проведывать про все, что «ко вреду государственному интересу быть может»; докладывать «о злом умысле против персоны его величества или измене, о возмущении или бунте», «не вкрадываются ли в государство шпионы», а также борьба со взяточничеством и казнокрадством. Основной принцип определения их компетенции - «взыскание всех безгласных дел».

Сеть фискалов расширялась и постепенно выделились два принципа формирования фискальства: территориальный и ведомственный. Указом 17 марта 1714 г. предписывалось в каждой губернии «быть по 4 человека в том числе провинциал-фискалам из каких чинов достойно, также и из купечества». Провинциал-фискал наблюдал за городовыми фискалами и один раз в год «учинял» контроль за ними. В духовном ведомстве во главе организации фискалов стоял протоинквизитор, в епархиях - провинциал-фискалы, в монастырях – инквизиторы.

Как уже упоминалось ранее, Сенат был органом надзора за правительственным аппаратом и должностными лицами. Этот надзор осуществляли «блюстители чиновничьей нравственности» - фискалы. В их обязанности входило тайно подслушивать, «проведывать» и доносить обо всех преступлениях, наносивших вред государству: нарушении законов, казнокрадстве, взяточничестве и т.д. За несправедливые доносы фискал не наказывался, а за правильные - получал вознаграждение равное половине судебного штрафа с уличенного им должностного лица. Руководил их деятельностью входящий в состав Сената обер-фискал.

Со временем предполагалось ввести фискальство во всех ведомствах. После учреждения Юстиц-коллегии фискальские дела перешли в ее ведение и попадали под контроль Сената, а с учреждением должности генерал-прокурора фискалы стали подчиняться ему. В 1723 г. был назначен генерал-фискал, который был высшим органом для фискалов. В соответствии с указами (1724 и 1725гг.) он имел право требовать к себе любое дело. Его помощником был обер-фискал.

Надежды, возлагаемые Петром I на фискалов, оправдались не полностью. Кроме того, оставался без постоянного контроля высший государственный орган - Правительствующий Сенат. Император понимал, что нужно создать новое учреждение, стоящее как бы над Сенатом и над всеми другими государственными учреждениями. Таким органом стала прокуратура. Первым законодательным актом о прокуратуре был указ от 12 января 1722 г.: «быть при Сенате генерал-прокурору и обер-прокурору, также во всякой коллегии по прокурору...». А указом от 18 января 1722г. учреждены прокуроры в провинциях и надворных судах.

Если фискалы находились частично в ведении Сената, то генерал-прокурор и обер-прокуроры отчитывались только перед императором. Прокурорский надзор распространялся даже на Сенат. Указ от 27 апреля 1722г. «О должности генерал-прокурора» устанавливал его компетенцию, в которую входило: присутствие в Сенате и осуществление контроля за фискалами. Генерал-прокурор имел право: ставить вопрос перед Сенатом для выработки проекта решения, представляемого императору на утверждение, выносить протест и приостанавливать дело, сообщая об этом императору.

Поскольку генерал-прокурору был подчинен институт фискалов, то прокуратура руководила и негласным агентурным надзором.

Прокурор коллегии должен был присутствовать на заседаниях коллегий, осуществлял надзор за работой учреждения, контролировал финансы, рассматривал донесения фискалов, проверял протоколы и другую документацию коллегии.

Дополняла систему надзирающих и контролирующих государственных органов Тайная канцелярия, в обязанность которой входил надзор за работой всех учреждений, в том числе Сената, Синода, фискалов и прокуроров.

Об эффективности работы «полицейских» государственных органов в период правления Петра I можно судить, например, по следующим историческим фактам: в конце 1722 г. был уличен во взятках и позднее казнен сам обер-фискал Нестеров; казнен сибирский губернатор князь Гагарин, укравший купленные в Китае для жены Петра I бриллианты, пока их везли через Сибирь; на царского фаворита князя Меншикова был сделан начет (царь обязал вернуть украденное в размере, соизмеримом с годовым бюджетом Российской империи).

Важную роль в утверждении абсолютизма играла церковная реформа.

В 1700 г. умер патриарх Адриан, и Петр I запретил избирать ему преемника. Управление церковью поручалось одному из митрополитов, выполнявшему функции "местоблюстителя патриаршего престола". В 1721 г. патриаршество было ликвидировано, для управления церковью был создан "Святейший правительствующий Синод", или Духовная коллегия, также подчинявшаяся Сенату.

Церковная реформа означала ликвидацию самостоятельной политической роли церкви. Она превращалась в составную часть чиновничье-бюрократического аппарата абсолютистского государства. Параллельно с этим государство усилило контроль за доходами церкви и систематически изымалась значительная их часть на нужды казны. Эти действия Петра I вызывали недовольство церковной иерархии и черного духовенства и явились одной из главных причин их участия во всякого рода реакционных заговорах.

Во второй половине XVII в. позиции Русской православной церкви были весьма прочными, она сохраняла административную, финансовую и судебную автономию по отношению к царской власти. Последние патриархи Иоаким (1675-1690 гг.) и Адриан (1690-1700) гг. проводили политику, направленную на укрепление этих позиций.

Церковная политика Петра, как и его политика в других сферах государственной жизни, была направлена, прежде всего, на как можно более эффективное использование церкви для нужд государства, а если конкретнее - на выжимание из церкви денег на государственные программы, прежде всего на строительство флота. После путешествия Петра в составе Великого посольства его занимает еще и проблема полного подчинения церкви своей власти.

Петр распоряжается провести ревизию для переписи имущества Патриаршего дома. Воспользовавшись информацией о выявленных злоупотреблениях, Петр отменяет выборы нового патриарха, поручая в то же самое время митрополиту Рязанскому Стефану Яворскому пост "местоблюстителя патриаршего престола". В 1701 г. образуется Монастырский приказ - светское учреждение - для управления делами церкви. Церковь начинает терять свою независимость от государства, право распоряжаться своей собственностью.

Петр, руководствуясь просветительской идеей об общественном благе, для которого необходим продуктивный труд всех членов общества, разворачивает наступление на монахов и монастыри.

Принятие Духовного регламента фактически превратило русских священнослужителей в государственных чиновников, тем более что для надзора за Синодом было поставлено светское лицо - обер-прокурор.

Сложившиеся отношения между церковью и властью требовали нового юридического оформления. В 1721 г. видный деятель Петровской эпохи Феофан Прокопович составляет Духовный регламент, который предусматривал уничтожение института патриаршества и образование нового органа - Духовной коллегии, которая вскоре была переименована в "Святейший правительственный Синод", официально уравненный в правах с Сенатом. Президентом стал Стефан Яворский, вице-президентами - Феодосий Яновский и Феофан Прокопович. Создание Синода явилось началом абсолютистского периода русской истории, так как теперь вся власть, в том числе и церковная, была сосредоточена в руках Петра. Современник сообщает, что когда русские церковные деятели пытались протестовать, Петр указал им на Духовный регламент и заявил: "Вот вам духовный патриарх, а если он вам не нравится, то вот вам (бросив на стол кинжал) булатный патриарх".

Таким образом, абсолютизм включил в свою бюрократическую систему и церковь. С утверждением в 1721 г "Духовного регламента" был создан Святейший Правительствующий Синод из 12 иерархов.

Петр осуществил церковную реформу, выразившуюся в создании коллегиального (синодального) управления русской церковью. Церковь стала послушным орудием власти и тем самым во многом потеряла уважение народа, впоследствии так равнодушно смотревшего и на ее гибель под обломками самодержавия, и на разрушение ее храмов.

Кроме того, царь сохранял функции высшего судьи в государстве. Он возглавлял все вооруженные силы. Все акты органов власти, управления и суда издавались от его имени, в его исключительной компетенции было объявление войны, заключение мира, подписание договоров с иностранными государствами. Монарх рассматривался как верховный носитель законодательной и исполнительной власти.

Усиление власти монарха, свойственное абсолютизму, выразилось и в некоторых внешних атрибутах, важнейшим из которых явилось провозглашение царя императором. В 1721 г. в связи с победой России в Северной войне Сенат и Духовный Синод преподнесли Петру Iтитул «Отца Отечества, Императора Всероссийского». Этот титул со временем был признан зарубежными державами и перешел к его преемникам.

В 1722 г. был издан указ о престолонаследии, согласно которому монарх по своему усмотрению назначал себе преемника. Таким образом, избрание царей на заседаниях соборов, осуществляемое в XVII в., не стало традицией. Теперь воля императора определяла судьбу престола, а подданные должны были соглашаться с его решением. Петр I по разным причинам лишился сыновей от обеих жен. Коронация супруги Петра Марты-Екатерины, не подкрепленная в соответствии с установленным законом обязательным завещанием и провозглашением официального наследника, усугубила династический кризис и обусловила его преодоление с помощью военной силы после смерти императора. Кроме того, решения и действия Петра I имели далеко идущие политические последствия и создали угрозу потери династией Романовых престола.



(если вам нужны краткие сведения о коллегиях Петра I, перейдите к разделу )

Русское центральное управление до введения коллегий

Во главе управления отдельными ведомствами и местностями Московского государства стояли приказы, зависевшие от боярской думы. Приказы, заведуя отдельными статьями государственного управления и хозяйства, были устроены так, что ведомства отдельных приказов не были строго разграничены. Один и тот же разряд дел, например, суд, ведался во многих приказах; нередко один приказ заведовал каким-либо городом в одном отношении, а другие приказы ведали этот город в другом; один приказ вел какой-либо один порядок дел во всей стране, а другой приказ все дела только в какой-либо одной местности. Посольский приказ, например, ведя дипломатические сношения и разрешая сложные международные вопросы, заведовал в то же время отдачей на откуп кружечных дворов в Смоленске; а приказ тайных дел, по-нашему сказать – собственная его величества канцелярия – заведовал и придворной охотой. К каждому приказу было приписано некоторое количество городов, с которых данный приказ собирал доходы в виде особых сборов и судебных пошлин; доходы эти шли на ведение хозяйства самих приказов. В приказ же обыкновенно поступали и все вообще государственные сборы с приписанных к нему городов, и приказ сам направлял эти сборы в надлежащие учреждения. А так как число всех приказов в XVII веке заходило за сорок, то можно себе представить, какая путаница и волокита происходила в деле управления страной. Да и в каждом отдельном приказе было трудно разобраться просителю или тяжущемуся. Судебная часть не была отделена от управления; каждый приказ ведь был судьей и управителем над подчиненными ему людьми и над людьми, жившими в городах, которыми данный приказ заведовал. Судьи приказов решали дела так, как им Бог на душу положит, толкуя закон по своей воле. Взяточничество и лицеприятие господствовали в приказах, и московские люди XVI и XVIII вв. считали для себя божеским наказанием, когда нужда гнала их за чем-либо в приказ, – это всегда стоило много денег, много времени, а в случаях трудных грозило запутать до скончания живота.

Правительство московских времен все это хорошо знало и не раз пробовало внести больше порядка в приказный строй, и кое-что в этом направлении делало, особенно для уменьшения волокиты и взяточничества; но самая основа приказного строя оставалась неизменной – то одна и та же сторона государственного хозяйства оказывалась разбитой по ведомствам отдельных приказов, то все хозяйство и управление какой-либо одной областью сосредоточивалось в одном приказе – «приказывалось» в ведение того или иного судьи. Интересно, что казенные бумаги тех времен никогда не адресовались «в такой-то приказ», а всегда на имя судьи приказа: «такому-то с товарищи». Произвол и властность приказных на этой почве только крепили и росли все больше.

Московское правительство середины XVII в. в борьбе с неудобствами этой раздробленности системы управления стало стягивать однородные приказы в более крупные деления; для этого или подчиняли одному приказу несколько других, или ставили одного начальника во главе нескольких однородных приказов. Посольский приказ, например, заведовал во второй половине XVII в. девятью другими приказами. Приказ счетных дел, учрежденный при царе Алексее, вел счет доходам и расходам всего государства и стягивал к себе все денежные суммы, какие оставались от текущих расходов во всех учреждениях всего государства; приказ этот как бы надзирал за финансовой деятельностью отдельных приказов и контролировал ее.

Перемены в системе приказов при Петре I

При Петре еще ярче сказалась необходимость собрать все управление страной и ее хозяйством в определенные большие группы, строго отграниченные одна от другой характером дел. Но Петру, как и московскому правительству, трудно было сделать это скоро и споро. Мешала война с ее неожиданными поворотами счастья на несчастье, удачи на неудачу, когда за быстрой и неожиданной сменой событий не было ни времени ни возможности сосредоточиться, обдумать план реформы и тихо и мирно провести ее неуклонно и последовательно. Война не ждала и властно требовала людей и денег.

Вся сознательная деятельность Петра I с тех пор, как он начал себя помнить, имела своей исходной точкой интересы военного дела. Сначала это была игра в солдатики, потом более серьезные занятия новым солдатским строем и новой военной наукой. От Кожуховских маневров Петру пришлось идти «играть под Азов», а там не замедлила и Великая Северная война, задавшая Петру работы чуть не на всю жизнь.

Петру с его новым войском и незнакомым московскому времени флотом, при новых способах и приемах войны, приходилось, особенно первое время, добывать средства на все это путем старым, который теперь не всегда и годился. Пока шла война, нечего было и думать о планомерной ломке старого и систематическом устройстве нового управления, и Петр I, под давлением военных нужд, насколько можно было, пользовался старыми учреждениями для добычи средств на войну, а когда старые учреждения не отвечали своей новой задаче, они подвергались у него ломке, переделке, уничтожению: то возрождались под новыми названиями, то исчезали совсем и бесповоротно.

В устройстве управления до 1715 года господствовала удивительная пестрота. В первые годы Северной войны бояре, окольничие, думные дворяне управляли приказами, собирались в ближней канцелярии или в столовой палате и судили по-прежнему о делах, получали царские указы, клали приговоры. Но, присмотревшись ближе, можно увидеть, что возле царя, кроме старых родовитых людей больших чинов, занимают первые места люди или без всяких старинных чинов, вроде А. Д. Меншикова , или такие несановные, молодые люди, как стольник Ромодановский. Старые чины не в уважении, и сам царь проходит службу с бомбардирского чина.

Эти новые люди, новых чинов, по-новому распоряжались и действовали в старых учреждениях и сообщали их действиям новый характер. Стольник князь Ромодановский стал во главе думы, и к нему ездили по царскому указу бояре. Гвардии капитан Меншиков распоряжался чуть ли не всем военным управлением страны, а стольник Апраксин был назначен начальником морского ведомства. Для новых нужд не только выдвигались во главе старых учреждений новые люди, но и сами старые учреждения менялись на новый лад. В 1701 году приказы иноземский и рейтарский были соединены в один приказ военных дел; стрелецкий приказ, за уничтожением стрельцов, переименован в приказ земских дел, и ему поручено ведать полицию страны, что было только одной из обязанностей стрелецкого приказа. Для новых дел возникли новые приказы – морской, артиллерийский, рудокопных дел, провиантский; рядом с приказами, возникли присутственные места меньшего объема и значения – разные канцелярии: мундирная, банная, ижорская, которая по своему устройству и подведомственному ей кругу дел живо напоминала приказы типа казанского дворца, т. е. ведала, управляла и судила всеми делами одной местности – завоеванной у шведов Ингерманландии.

В создании новых учреждений Петр I действовал очень и очень по старому; занятый войной, он старался всякую нужду, выдвинутую событиями и требованиями войны, удовлетворять сейчас же, образуя для этого новое ведомство, если новая нужда не входила в круг нужд, ведавшихся старыми учреждениями, и не очень заботился, если новое учреждение вносило некоторый беспорядок в работу старых. В этой подчас торопливой, подчас мало продуманной смене и замене одних учреждений другими старые приказы теряли свой прежний характер и приобретали новые черты, менялся круг ведомства отдельных приказов, изменялись и самые приемы приказного хозяйства в сторону большей подчиненности судей центральному учреждению, их большей подотчетности и большей регламентации и самой деятельности приказа: из поручения, данного государем, ведать такое-то дело такому-то лицу, приказы становятся все больше правительственными местами, каждое с определенным кругом дел, которые поручаются по лицу, а учреждению во главе с ответственным перед законом исполнителем воли монаршей, обязанным действовать не «как ему Бог вразумит», а по правилам и регламентам, монаршей властью утвержденным. Но все это пока только намечалось и было желательным, сознанным, но еще не осуществленным требованием жизни. На деле господствовала, может быть, еще бóльшая путаница ведомств, чем в московское время. Но вся эта перетасовка приказов и их ведомств указывала властно одно – необходимость преобразования государственного строя на основе замены личных приказных поручений постоянно действующими учреждениями, которые ведают каждое определенный ему круг дел, руководясь правилами и законами, утвержденными монаршею властью.

Первые проекты коллегий у Петра I

Решив ввести в своем государстве «порядочное» и «регулярное» управление, Петр I обратился за образцами туда же, откуда он взял образцы для своей армии и флота, т. е. на Запад. Еще в 1698 году, находясь в Англии, он много думал о переустройстве управления в своей стране по иностранному образцу и тогда же разговаривал об этом со сведущими людьми. Некто Френсис Ли по личной просьбе царя составил и подал ему «предложения о правильной организации его правительства», в которых намечал учредить семь «комитетов или коллегий». В манифесте 1702 года о вызове иностранцев в Россию Петр сообщает о своем решении учредить «порядочное тайной воинской думы коллегиум или собрание» с коллегиальным составом, в которое входили бы президент, советники, секретари и подчиненные им канцелярские чины; ведая все, что касается военной службы иностранцев, тайная военная коллегия должна была обеспечить иностранцам суд «по законам божеским, jure civile romano и иным обыкностям populorum moraliorum». В 1711 г. «рудокопный офицер» Иоганн-Фридрих Блигер подал Петру мемориал, в котором для правильного развития горного дела предлагал «определить коллегиум, который состоит в искусных сему художеству особах, которому полную дирекцию сего дела поверить». В начале 1712 г. Петр снова занят предложением какого-то неизвестного учинить коммерц-коллегиум и ревизион-комиссион; коммерц-коллегиум предлагалось создать так: «взять из Амстердама, из Англии и из Гамбурга по два человека меконтантных (недовольных) купцов, которым бы в тамошних местах кривда учинена была; к ним же умного мужа придать в презиты и несколько асессоров из своих природных подданных»; ревизион-коллегия – по проекту – пересмотрительный приказ, «который бы во всем государстве на вся годы все приходы и расходы свыше всех приказов считать мог подробно, ибо оттого, что в приходах и расходах не всюду счет бывает, к воровству много случай дает; и надлежит в таких делах президентом знатному и весьма верному быть, и в чем на кого о каких неисправностях донесено будет, надлежит в оном же приказе разыскивать»...

12 февраля 1712 г., согласно с предложением, Петр I издал указ «учинить коллегиум для торгового дела исправления, чтоб оную в лучшее состояние привесть». Согласно указу, «взяты были к Москве иноземцы нарвские жители» два человека и один дерптский купец, к ним присоединили несколько человек знатных московских купцов и шестерых слободских жителей, и поручили им выработать правила или пункты о коллегии коммерции. Комиссия эта работала около двух лет, сочинила пункты и занялась пересмотром таможенного устава. Сведением об этой ее работе кончаются, однако, все известия о ней.

Так понемногу обозначался характер и самое название тех учреждений, которые должны были заменить собой приказы. Первые шаги к этому переустройству были вялы и случайны, но с 1715 года, когда более или менее определился благополучный исход войны со Швецией, Петр I много и пристально начинает интересоваться делами внутреннего благоустройства. В своей записной книжке под 14 января 1715 г. Петр заносит заметку на память о трех коллегиях. К 23 марта того же года относится его собственноручная записка «о коллегиях, к соображению», в которой он перечисляет шесть коллегий. Эта записка Петра I составлена им, по мнению П. Н. Милюкова, вероятно, во время чтения одного проекта об устройстве коллегий, который он получил от неизвестного теперь лица.

Автор проекта предлагал царю ввести в России семь коллегий , в которых бы сосредоточились все дела по управлению государством, разделенные на семь больших отделов. Неизвестный автор указывал на Швецию, где проведено такое устройство, считающееся лучшим в Европе. Проект намечал следующие семь коллегий: юстиц-коллегию, канцелярию иностранных дел, коллегию адмиралтейскую, кригс-коллегию, камер-коллегию, штатс-коллегию и коммерц-коллегию; управление коллегиями предполагалось разделить между отдельными сенаторами. Этот проект Петр I, кажется, и положил в основу предпринятого переустройства центрального управления. Но на одном этом он не остановился.

Разработка вопроса о коллегиях

В начале апреля 1715 года он приказал через П. И. Ягужинского русскому послу при датском короле, князю В. Л. Долгорукову, достать печатные или письменные уставы датских коллегий, «дабы весь аншталт экономии королевства датского сыскал печатные, а чего в печати нет – письменные, так же чего и в письме нет для того, что уже обыкло, и то написать же... конечно бы трудился достать... все коллегии и чинов звания и должности каждой коллегии и каждого в оной, так же земских и протчих управителей должность и чин и все, что к тому надлежит, ибо мы слышим, что и шведы от них взяли»... В декабре 1716 года Петр I принял на службу голштинца Фика, отправлявшего в городе Экенфельде «юстицкие, экономические и полицейские дела» и славившегося своими познаниями как по гражданскому и государственному праву, так и в области устройства присутственных мест. Этого Фика Петр отправил в Швецию изучать на месте тамошнее устройство управления.

Тогда же, в декабре, царь приказал нашему резиденту в Вене Абраму Веселовскому приглашать на русскую гражданскую службу приказных людей цесарской службы, знающих славянский язык. Веселовский должен был исполнить и еще одно поручение царя. «Сыщите книги, – писал ему Петр, – лексикон универсалис, который печатан в Лейпциге у Симона, и другой лексикон универсалис же, в котором есть все художества, который выдан в Англии на их языке, и оной сыщите на латинском или немецком; такоже сыщите книгу юриспруденции; и ках их сыщешь, тогда надобно тебе съездить в Прагу и там в езуитских школах учителям говорить, чтобы они помянутые книги перевели на славянский язык и о том с ними договоритесь, по чему они возьмут за работу от книги, и о том к нам пишите; и понеже некоторые их речи несходны с нашим славянским языком, и для того можем к ним прислать из русских несколько человек, которые знают по-латыни, и оные лучше могут несходные речи на нашем языке изъяснить. В сем гораздо постарайся, понеже нам зело нужно». Приглашали знающих чиновников и из германских стран; Петр I не скупился обещать согласившимся хорошее вознаграждение. От иностранцев, состоявших на русской службе, затребовали сведения об их отечественных учреждениях. Эти сведения, получаемые от людей, знавших дело, Петр I ценил более, чем книжные известия, «понеже, – как он говорил, – всех циркумстанций в книгах не пишут» и «с одной бумаги так нельзя выразуметь, как из разговору».

Следующие два года, 1716 и 1717, Петр I почти сплошь провел за границей, и без него дело устройства коллегий как будто стало. Но это только так кажется. На самом деле шла подготовительная черновая работа. Работают сотрудники Петра I, и сам он, как ни занят за границей текущими делами, находит время сидеть в датских коллегиях в Копенгагене, просматривает там дела и списывает правила делопроизводства. В январе 1717 г. к Петру в Амстердам приехал Фик, покончивший свое изучение шведского государственного устройства. Ознакомившись с докладом Фика, Петр направляет и доклад и докладчика к Брюсу и пишет ему, чтобы он с Фиком прежде всего «в генеральных терминах положил, какие дела к какой коллегии принадлежат». Из Спа тому же Брюсу Петр I дал распоряжение объявить через сенат и губернское начальство тем шведским пленникам, которые у себя на родине были знакомы с гражданской службой, чтобы они, буде похотят, шли на гражданскую службу в коллегии. В некоторые города были отправлены особые гвардейские офицеры «уговаривать» шведских «арестантов» поступать на царскую службу в коллегии . Так как несчастные «арестанты» жили «в великом убожестве», то соглашавшимся обещали дать денег на подъем и первое обзаведение.

Петр I и Люберас

В Гамбурге русский резидент Беттихер представил Петру некоего Альбрехта Фюрена, который подал царю «Размышления об экономии российского государства». Фюрен выдал себя за автора размышлений. Петр I, очень заинтересовавшиеся содержанием рукописи, вступил с автором в оживленную беседу и засыпал его вопросами о разных подробностях. Не ожидавший такого экзамена Фюрен смутился, не сумел отвечать и, в конце концов, должен был сознаться Петру, что автор размышлений не он, Фюрен, а барон Анания-Христиан Потт-фон-Люберас.

Сын этого Любераса был полковником русской службы и стоял с полком в Ревеле, когда на его имя была получена бумага: «Ехать немедленно, в Германию в тот город, где его величество изволит находиться». Петр много расспрашивал Любераса-сына об отце и предложил полковнику поехать к отцу в Силезию и убедить его поступить на русскую службу. Неизвестно, насколько красноречиво убеждал своего отца полковник Люберас, но убедил, видно, не сразу, потому что осторожный немец, прежде чем дать согласие, послал предварительно по почте в Амстердам царю проект условий, на которых он мог бы перейти на русскую службу. Петр через Ягужинского предложил старику самому приехать для переговоров в Голландию. Старик Люберас медлил. Тогда Петр напоминает сыну Люберасу, чтобы он торопил отца. Люберас-отец наконец поехал, подождал в Аахене царя, возвращавшегося из Парижа, и съехался с ним на минеральных водах в Спа около конца июня 1717 года.

Петр I, повидавшийся уже с Фиком и решивший в основе план устройства коллегий, должно быть, уже меньше интересовался взглядами Любераса, а может быть, и сердился на его медленные сборы, но только разговаривать с Люберасом стал не сам, а поручил Шафирову. Через Шафирова же Люберас получил приказание составить очерк устройства коллегий в регулярном государственном хозяйстве. В два дня Люберас исполнил заданную ему задачу. Петр I прочел перевод проекта и назначил Любераса действительным тайным советником. Для начала Петр поручил Люберасу подыскивать и нанимать иностранцев, годных для службы в коллегиях.

В Гамбурге, Любеке, Берлине, Гессене, Саксонии, Чехии, Силезии Люберас набрал около 150 «капабельных субъектов». Во время своих разъездов он продолжал разрабатывать планы устройства коллегий, сочинил общий план действия всех коллегий и регламенты для каждой, правила открытия их деятельности и канцелярского распорядка. По его словам, он написал «до тридцати различных пьес, в существенных чертах составленных по шведскому образцу, но не списанных прямо с иностранных формуляров, а проверенных практикой, приобретенной долголетним прилежанием». В ноябре 1718 г. Люберас больной приехал в Петербург и, не имея возможности лично представиться царю, передал ему свои работы через Ягужинского. Планы Любераса были приняты во внимание при устройстве коллегий, и сам он много поработал, особенно при устройстве берг- и мануфактур-коллегии, вице-президентом которой он был назначен в 1719 году.

Утверждение Петром I реестра и штата коллегий (декабрь 1717)

Фик в свою очередь, собрал «несколько сот регламентов и разных ведомостей». Весь этот материал поступил сначала к Брюсу, помощником которого был назначен Фик. Деятельное участие в подготовке реформы принимали Шафиров и Ягужинский. В октябре 1717 года вернулся из-за границы сам Петр I и решительно двинул вперед переустройство центрального управления. На основании всего собранного материала был составлен реестр и штат всех коллегий и утвержден Петром 11 декабря 1717 г. Указом 15 декабря были назначены президенты коллегий и некоторые вице-президенты. Канцлер Головкин, фельдмаршал Меншиков и адмирал Апраксин остались начальниками своих канцелярий, которые теперь были переименованы в коллегии: 1) иностранных дел, 2) воинскую, 3) адмиралтейскую; из старых судных приказов, поместного, сыскного и земского образовалась 4) юстиц-коллегия, президентом которой Петр I назначил А. А. Матвеева, 5) Камер-коллегия с президентом кн. Д. М. Голицыным, 6) штатс-коллегия с президентом гр. И. А. Мусиным-Пушкиным, 7) ревизион-коллегия с князем Я. Ф. Долгоруким, 8) коммерц-коллегия с П. А. Толстым и 9) берг- и мануфактур-коллегия с Я. В. Брюсом должны были формироваться и устраиваться вновь. В 1722 году была учреждена еще одна, десятая – вотчинная коллегия, которая заменила собой во многом старинный поместный приказ и ведала все дела по землеустройству и суд по спорным земельным вопросам. По штату коллегий, утвержденному 11 декабря, полагались в каждой следующие должности:

Русские : президенты, вице-президент (русский или иноземец), 4 коллегии советники, 4 коллегии асессоры, 1 секретарь, 1 нотарий, 1 актуарий, 1 регистратор, 1 переводчик, подьячие трех статей. Иноземцы : 1 советник или асессор, 1 секретарь. «Начать надлежит, – гласит указ Петра I, – всем президентам с нового года сочинять свои коллегии, и ведомости отовсюду брать, а в дела не вступаться до 1719 г., а с будущего году конечно зачать свои коллегии управлять»... «Президентам, которые ныне не в сенате, сидеть в сенате с будущего 1718 году». Тогда же дан был указ президентам коллегий, чтобы они советников и асессоров выбирали не из своих сродников и не «собственных креатур». На каждое место предлагалось выбрать по два или по три кандидата и потом представить их в собрание всех коллегий и выбирать «балатиром», т. е. баллотировкой шарами.

Трудности практического устройства коллегий

Учинив начало коллегиям, Петр I уехал в Москву, оставив новым президентам распоряжение, чтобы они «сочиняли» свои коллегии и все сведения для этого брали у Брюса. На это сочинение и собрание нужных ведомостей давался президентам годичный срок, в течение которого коллегиям велено было «в дела не вступаться», и управление должно было, идти пока «старым манером».

Брюс скоро отказался от руководства устройством коллегий, и Петр I велел тогда обращаться за указаниями прямо к Фику. Этот отказ Брюса и отсутствие самого Петра были причиной того, что устройство коллегий очень плохо подвигалось вперед, и когда Петр I возвратился из своей поездки, то, по его словам, нашел, что «в некоторых сделано немного, а в иных ничего». Господам президентам при этом случае накрепко было подтверждено, «чтобы коллегии свои с ревностью в дело производили», и не без скрытой угрозы дубинкой напоминалось, что это уже второй указ; для «побуждения» господ президентов генерал-майору Ягужинскому предписывалось часто напоминать в коллегиях указ и требовать, чтобы президенты рапортовали ему каждый месяц о себе – «сколько которая коллегия в который месяц аванжировала, дабы видеть ревностного и презорца». 28 апреля 1718 г. всем коллегиям решительно было указано сочинять свои регламенты на основании шведского устава «во всех делах и порядках по пунктам», а которые пункты в шведском регламенте неудобны или с ситуацией сего государства несходны, и оные ставить по своему рассуждению и поставя об оных, докладывать, так ли им быть». По указу 17 июня 1718 г. выработанные в коллегиях регламенты вносились в сенат, где и должно было решаться, что переменить против шведского оригинала и каким образом быть. Сенат о своем мнении докладывал государю, который и ставил окончательное решение.

Несмотря на напоминания Ягужинского, президенты не очень торопились кончать порученное им дело, и скоро, стало ясно, что в год им не кончить. Можно себе представить, как сердился и гневался Петр I; 20 октября 1718 года он разразился таким гневным указом на имя господ президентов коллегий: «Понеже, как я слышу, что зело лениво съезжаются для врученного им дела, что, как я сюда приехал, ни одного не бывало; того для сим накрепко объявляется, чтоб непременно два дня в неделе, а именно: вторник да четверг, съезжались для сего дела, не мешая никаких дел иных; также, съехався, как для сего дела, так и в сенат, лишних слов и чтоб болтанья не было, но то время ни о чем ином, только о настоящем говорить; также кто станет говорить речи, другому не перебивать, но дать окончить, и потом другому говорить, как честным людям надлежит, а не как бабам торговкам».

Начало работы коллегий

Но потерянного времени не возвратить, и Петр I скрепя сердце, объявил, что и в будущем 1719-м году дела по управлению государством придется вести старым порядком, «понеже новым манером еще не управились». Одновременно с подготовительными работами к устройству коллегий Петр позаботился оповестить подданных о готовящейся реформе. Это он сделал в особом указе, отменявшем старый обычай подачи прошений обо всем на имя государя и в собственные его руки. «Легко рассудить можно, что всякому своя обида горька есть и несносна, – гласил указ, – но при том каждому (челобитчику) рассуждать надлежит, что какое их множество, а кому бьют челом, одна персона есть и та коликими воинскими и прочими несносными трудами объята, что всем известно есть; и хотя бы и таких трудов не было, возможно ль одному человеку за так многими усмотреть? Воистину, не точно человеку, ниже ангелу, понеже и оные местам описаны суть, ибо где присутствует, а инде его нет»... Приведя в порядок воинскую часть, его величество трудится привести в порядок и земское справедливое правление, «чего ради учинены коллегии, то есть собрание многих персон (вместо приказов), в которых президенты или председатели не такую мочь имеют, как старые судьи; делали, что хотели. В коллегиях же президент не может без соизволения товарищев своих ничего учинить. Также, и прочие обязательствы великие суть, что отымают старые поползновения делать, как о том вскоре регламенты (или уставы) будут публикованы, и всех коллегий должности, для ведения сего полезного дела народу»...

Еще в 1718 году был почти закончен набор низших служащих-канцеляристов коллегий , взятых из прежних приказов. В 1719 г. были закончены составлением и утверждены Петром штаты и регламенты большинства коллегий, и в 1720 году вышел генеральный регламент, содержащий общие правила коллежского устройства. Созданием коллегий заполнился тот отчаянный пробел в государственных учреждениях, благодаря которому верховное учреждение страны – сенат – было положительно затоплено массою мелких дел, входивших сюда из всех губернских центров и от частных лиц; теперь все дела стали разбиваться по коллегиям, и сенат получил возможность позаботиться о том, чтобы ограничить свою деятельность лишь общим направлением и руководством правительственных дел или решением только важнейших и чрезвычайных вопросов практики управления.

Порядок работы коллегий

Каждая коллегия состояла из присутствия и канцелярии, и все имели еще в Москве общую контору. Присутствие коллегии составляли: президент, вице-президент, четыре или пять советников и столько же асессоров. Президент коллегии назначался самим государем, а вице-президента определял сенат с утверждения государя. Остальные члены коллегии назначались сенатом. Президент был главным лицом в коллегии и наблюдал за быстротой делопроизводства, в особенности за исполнением указов государя и сената. Во время заседаний перед президентом всегда лежали две книги: в одной он должен был записывать указы исполненные, а в другой, всегда находившейся на столе присутствия, отмечались указы еще неисполненные.

Являясь первым лицом в коллегии , президент, по регламентам, не был, однако, «как прежние судьи бывали» и ничего не мог решить сам, не поговоря с присутствием: «для того коллегии и устроены, – объяснял Петр, – дабы каждая с совету и приговору всех дела своей коллегии делала». Вице-президент был помощником президента, остальные члены наблюдали каждый за порученной ему частью делопроизводства. Присутствие коллегии собиралось в особой назначенной для того комнате, убранной коврами и хорошей мебелью. Посреди комнаты под балдахином стоял стол, покрытый алым сукном и украшенный зерцалом. Вокруг стола размещались члены коллегии по старшинству своих рангов. В той же комнате за особыми столами сидели секретарь и нотариус. Никто из посторонних во время заседания не смел войти в комнату присутствия без доклада, приглашенный же проситель должен был излагать свою просьбу стоя, и только людям высших рангов подавали в таких случаях стул. Присутствие коллегии собиралось каждый день, кроме праздников и воскресных дней. Заседания летом начинались в 6 часа утра, а зимой с 8-ми, и длились обыкновенно пять-шесть часов. Когда какое-либо дело касалось нескольких коллегий, то назначалось соединенное присутствие заинтересованных коллегий.

Во главе канцелярии каждой коллегии стоял секретарь или обер-секретарь. Он ведал все письмоводство коллегии; все важные бумаги он составлял сам, менее важные поручал составлять под своим надзором других чинам канцелярии; секретарь должен был принимать и все лично подаваемые просьбы. Кроме секретаря, в канцелярии коллегии находились еще нотариус, актуариус, переводчик, регистратор и еще несколько более мелких чинов. На должности нотариуса лежало вести протокол всем делам, решавшимся в коллегиях; каждый день он должен был сделать на особом листе список всех дел, которые докладывались в присутствии, и отметить те решения, которые присутствие положило. Каждый месяц все эти листы переписывались набело и переплетались в особый переплет. Нотариус вел список и всех нерешенных дел, а секретарь в этом списке отмечал, у кого из членов присутствия какое дело находится на рассмотрении. Этот-то список и лежал всегда на столе присутствия перед президентом, чтобы он мог всегда видеть, сколько в его коллегии нерешенных дел. Актуариус вел дневной список всем бумагам, которые приходили в коллегию, и заведовал заготовкой писчей бумаги, чернил, сургуча, дров, свечей и т. п. Переводчик занимался переводом на русский язык иностранных бумаг, поступавших в коллегию; регистратор заносил в особые книги все бумаги, приходящие в коллегию и отправлявшиеся из нее. Кроме этих чиновников, в коллегии было еще много канцеляристов и копиистов, которые исполняли все то, что им прикажут высшие чиновники.

При каждой коллегии состояли еще «око государево» – прокурор – и фискал. Прокурор был подчинен генерал-прокурору, и главной обязанностью его было наблюдать за правильным и безволокитным решением дел в коллегиях; в случае замеченных ими неисправностей он доносил об этом генерал-прокурору. Фискал нес ту же должность, что и фискалы при сенате, т. е. наблюдал тайно там, где прокурор действовал явно.

Порядок производства дел в колл#c11егиях был такой: все пакеты, адресованные на имя коллегии, сдавались дежурному чиновнику. Он расписывался в получении их и, не распечатывая, представлял в присутствие. Все указы государя и сената распечатывал президент, а другие бумаги – старший после него член коллегии; секретарь в это время отмечал на бумаге номер и время поступления ее и сдавал актуариусу для записи в журнал; в то же время секретарь назначал и стол, где бумагу должны были разобрать и сделать все, что она требовала, – это называлось «производить бумагу».

После того, как дело было разобрано в канцелярии, секретарь докладывал его присутствию, читал его там целиком или в изложении вместе с канцелярскими данными и справками о нем. По прочтении дела, члены коллегии, начиная с младшего, подавали голоса за то или иное его решение, «не впадая один другому в речь», и большинством голосов дело решалось. Если голоса разделялись поровну, то перевес брала та сторона, на которой был президент. Постановленное таким образом решение нотариус вкратце вносил в протокол, означая при этом месяц и число дня заседания и проставляя имена присутствовавших. Несогласный с общим постановлением мог требовать, чтобы его мнение занесли в протокол отдельно. Протокол в тот же день подписывался всеми членами коллегии. В канцелярии после решения дела составляли бумагу, где это решение прописывалось, и потом отсылали ее по принадлежности.

Те дела, которые коллегия не могла решить сама, должны были с мнением коллегии направляться в сенат. Все решенные дела по истечении известного времени сдавались в архивы; все дела счетные шли в архив ревизион-коллегии, а все другие – в архив коллегии иностранных дел.

Все коллегии считались подчиненными сенату и получали от него указы; во все прочие места коллегии сами писали указы, а получали рапорты и доношения. Между собой коллегии все были равны, и каждая имела право суда над своими чиновниками. Таково было в общих чертах устройство петровских коллегий.

Надежды, связываемые Петром I с коллегиями

Когда дело устройства коллегий подошло к концу, Петр I был чрезвычайно доволен и старался внушить всем это свое удовольствие. В письмах и указах этого времени он постоянно возвращается к своим коллегиям и старается всем объяснить большие преимущества нового строя. Талантливый сотрудник Петра I, архиепископ новгородский Феофан Прокопович в предисловии к составленному им духовному регламенту особенно ярко развивает мысли Петра о выгодах коллежского устройства. Коллегия, по мнению Феофана, может скорее и легче постигнуть истину, так как «известнее взыскуется истина соборным сословием, нежели единым лицом»; дело в том, что в коллегии «предложенную нужду разбирают умы многие, и что един не постигнет, то постигнет другой, а чего не увидит сей, то оный увидит»; в определении коллегиальном сила большая есть, чем в единоличном, потому что «вящше ко уверению и повиновению преклоняет приговор соборный, нежели единоличный указ». «Еще же и се важно есть, что в единоличном правлении часто бывает дел продолжение и остановка за случающимися правителю необходимыми нуждами и за недосугом и болезнью». «Но се наипаче полезно, что в коллегиум не обретается места пристрастию, коварству, лихоимному суду», потому что каждый член коллегии действует под наблюдением своих товарищей, и, если один увлечется каким-либо нечестным побуждением, другой может его остановить; устройство коллегии таково, что если даже, и наоборот, большинство членов увлекутся предосудительным делом, в распоряжении меньшинства есть средства вывести это на чистую воду путем подачи особых мнений, заявления сенату и монарху. «Коллегиум имеет в себе свободнейший дух к правосудию», ибо единоличный правитель может бояться гнева сильных; не так удобно сильному разыскивать воображаемого виновника своей неудачи среди разностатейных особ, составляющих коллегию. Очень важно, наконец, то, что коллегия является прекрасной школой для подготовления правителей, потому что каждый новый член, вступая в коллегию, находит там опытных, искусившихся в деле товарищей, которые помогут ему быстро приобрести нужный навык в делах.

Таким образом Петр Великий в коллегиальном устройстве управления видел залог законности управления, большей независимости установлений и большей обеспеченности интересов государственной власти. Петр I считал коллегиальную форму обязательной даже в военном деле: «понеже все лучшее устроение через советы бывает, – гласит одна из статей воинского устава, – того ради повелеваем, дабы, как в генералитете, так и в полках советы о всяких делах заранее имели». Главнокомандующему армией, который, по выражению устава, в армии «душе человеческой в теле уподобляется», строго запрещено, под страхом быть зело штрафованным, «чинить главные и великие дела и всякие начинания без консилии генералов собственным своим изволением». Даже в случае внезапного появления неприятеля Петр рекомендует своим генералам отправлять «словесный консилиум, хотя и на лошадях сидя». Такие же указания содержит в себе и морской устав Петра I, где генерал-адмиралу предписывается и не дерзать чинить главные дела и воинские начинания без консилии письменной, разве только нечаянно атакован будет от неприятеля.

Время Петра I было временем сильной веры в учреждения. Тогда и на Западе государствоведы и философы, как Лейбниц и Вольф, были убеждены, что стоит в стране ввести хорошие правительственные учреждения, и рай земной настанет в царстве. Лейбниц, указывая Петру в одном письме на пользу коллегиального устройства, ожидал всяких благ от осуществления коллегий. «Опыт достаточно показал, – писал Лейбниц, – что государство можно привести в цветущее состояние только посредством учреждения хороших коллегий, ибо как в часах одно колесо приводится в движение другим, так и в великой государственной машине одна коллегия должна приводить в движение другую, и если все устроено с точною соразмерностью и гармонией, то стрелка жизни будет показывать стране счастливые часы».

Петр I, любитель всякой механики, был, вероятно, в восторге от такой картинной фразы, и когда колеса нового государственного механизма России после долгого и упорного труда стали налаживаться к действию, он торжествовал в ожидании тех часов благоденствия своей страны, которые должны настать. «На последнем празднике, – пишет французский резидент в Петербурге, – его царское величество провозгласил тост за то, чтобы 1719 год был так же замечателен, как и год 1709, навеки памятный битвой под Полтавой. Затем, обозревая с горечью старый русский мир, он выразил надежду, что посредством учреждения коллегий ему удастся придать новый вид этому миру».

В 1724 году для коллегий начали строить по плану, утвержденному царем, грандиозное здание, занимаемое теперь санкт-петербургским университетом. До самого упразднения коллегий это здание являлось средоточием управления государством. Напротив коллегий помещался гостиный двор, а посреди площади возвышался особый столб с навесом; на столбе вывешивались для всеобщего сведения указы правительства, после прочтения их здесь с барабанным боем и в присутствии караула.

Здание Двенадцати коллегий в Петербурге. Неизвестный художник третей четверти XVIII века. Работа исполнена по гравюре Е. Г. Внукова с рисунка М. И. Махаева

Устроив колеса нового механизма государственного управления, Петр I с 1720 года пустил их в ход, и Россия «зачала управляться по новому манеру». Три коллегии – иностранных дел, воинская и адмиралтейская должны были ведать внешние сношения и национальную оборону на суше и на море; три другие – государственное хозяйство: камер-коллегия должна была заведовать «всяким расположением и ведением доходов денежных всего государства», штатс-контор-коллегии принадлежало «ведение всех государственных расходов», в ревизион-коллегии сосредоточивался контроль государственных доходов и расходов. Две коллегии несли заботы о торговле и промышленности: коммерц-коллегия, которая «смотрит над всеми торгами и торговыми действии», и мануфактур- и берг-коллегия, впоследствии распавшаяся на две, видавшая заводы, фабрики, горное дело; одна – юстиц-коллегия – стояла во главе судебных учреждений государства и заведовала поземельными делами. Число коллегий впоследствии то увеличивалось, то уменьшалось; во второй половине XVIII в. считалось 12 коллегий.

Коллегии не оправдывают ожиданий Петра I

На первых же порах Петра ждало разочарование в спасительной силе нового механизма. «Колеса в новых машинах, – говорит историк С. М. Соловьев, – не пошли вдруг хорошо: вместо того, чтобы приводить взаимно друг друга в движение, они иногда зацеплялись друг за друга и мешали общему действию». Палки в колеса нового механизма попадали и со стороны и из самой машины. Действие финансовых коллегий, например, зависело от своевременной присылки из губерний и других учреждений ведомостей ожидаемых и поступивших доходов и предстоящих и сделанных расходов. Распоряжение об этом было сделано еще в 1718 г. Из губерний не было ни гласа ни послушания. В марте 1719 г. последовал второй повторительный указ об этом. Из губерний опять ничего. Тогда сенат послал в губернии гвардейских офицеров с приказанием «непрестанно докучать» губернаторам о доставке приходо-расходных книг за 1716–1718 гг. в камер- и штатс-коллегии. Ослушникам грозило разорение, наказание, ссылка и даже лишение живота. Губернаторам предлагалось виновных в медленности чиновников «сковать за ноги и на шею положить цепь и держать в приказе потамест, пока не изготовят нужные ведомости». И все-таки прошел весь 1719 год, а ведомости в финансовые коллегии доставлены не были, и Петр I принужден был еще на год отсрочить открытие действий финансовых коллегий. Разосланным по губерниям офицерам даны были исключительные полномочия, чтобы торопить медлительное губернское начальство. Но ответы и от офицеров получались неутешительные: из Московской, Архангелогородской, Смоленской и Сибирской губерний они доносили, что вице-губернаторы и воеводы одни еще не докончили составление ведомостей, «а другие и ничего не учинили». Посланный в Азовскую губернию подпоручик Селиванов попробовал было посадить под арест виновных в медленности чиновников, но они «из-за караула пошли сильно». Камер-коллегия слагала с себя ответственность за то, что и в 1721 г. не состоится открытие ее деятельности за неприсылкой ведомостей, Сенат шлет снова грозные указы губернаторам, но и это не помогало: новая отчетность не устроилась и в 1721 году.

Не получая ведомостей и не имея потому возможности составить общих отчетов, камер- и штатс-коллегии останавливали контрольную деятельность ревизион-коллегии. Деятельность свою ревизион-коллегия открыла с 1719 г., но занималась пока исключительно поверкой отдельных сумм по отдельным ведомствам. Это была чисто-случайная и бессистемная работа. Общей же отчетности она не могла вести по неимению нужных сведений. «Хотя ревизион-коллегия по должности своей прочим государственным коллегиям через посланные памяти дважды уже напоминала, чтобы оные о приходе и о расходе денежные казны подчиненным своим счеты заблаговременно готовить приказали, токмо как из коллегий, так и из канцелярий по тем требованиям ведомостей ниоткуду не прислано, кроме иностранной и берг-коллегии некоторых ведомостей, и счеты прошлого 1720 году о приходе и расходе денег и всякой казны в готовности ли, о том ниоткуду неответствовано».

Открытие действий коллегий не замедлило вызвать нужду определить их отношение к сенату. Пока не было коллегий, сенат собственно сосредоточивал в своих руках все те дела, которые теперь очутились в главном заведовании коллегий. Теперь же рядом с правительствующим сенатом стали тоже правительствующие коллегии. Получилась двойственность в ходе дел, одни и те же дела шли и в сенат и в коллегии. Сенат должен был понукать все учреждения посылать скорее отчетные ведомости в коллегии, чувствуя себя в этом отношении на равной ноге с сенатом, те не посылали туда никаких сведений о ходе дел в них. 7 июля 1721 года Петр распорядился, чтобы в сенат доставлялись ежемесячные и ежегодные донесения из всех коллегий и канцелярий, «дабы о всем всегдашнее известие без справок с коллегиями в сенате имелось». Когда вся отчетность из коллегии стала направляться в сенат, оказалось излишним существование ревизион-коллегии, и Петр I указом 12 января 1722 г. распорядился «ревизион-коллегии быть в сенате, понеже едино дело есть, что сенат делает, и не рассмотря тогда учинено было». Тогда же Петр повелел, чтобы президенты коллегий не заседали в сенате. Все эти распоряжения выдвинули сенат на первое место в управлении государством, и коллегии сделались фактически подчиненными сенату.

Осип Беляев

Составляя на исходе XVIII столетия подробное описание сокровищ Кунсткамеры - этого пер-вого российского общедоступного музея, её служащий О. П. Беляев осознавал, что трудится не только для современников, «кои по причине отдалённости или по другим каким-либо пре-пятствиям лишены удовольствия оные видеть», но и для истории. Указывая в некоторых слу-чаях даже размеры музейных комнат, он не ис-ключал, что, возможно, в скором будущем уни-кальные предметы, за которыми он в течение 17 лет «надзирал», могут покинуть свои при-вычные места.

Так и случилось. Императорской Академии наук Кунсткамера, основанная Петром I в 1714 году, к концу XVIII века накопила столь обширные историко-культурные, этнографические, при-родные коллекции, что их изучение и хране-ние как единого собрания становилось затруд-нительным. В 1804 году «надсмотритель» Кунст-камеры Н. Я. Озерецковский выделил из неё собрание минералов в особый Минералогиче-ский кабинет. В течение последующих лет были созданы другие самостоятельные кабинеты, или «музеумы»: Азиатский, Египетский, Бота-нический, Зоологический, Нумизматический, Этнографический. Часть коллекций обрела новое местожительство в двух соседних с Кунсткаме-рой зданиях на стрелке Васильевского острова. Таким образом, каталог-путеводитель «Кабинет Петра Великого», вышедший в 1800 году, успел запечатлеть собрания редкостей до их расфор-мирования.

Об авторе каталога - Осипе Петровиче Беля-еве - известно, что он сначала учился в Славяно-Греко-Латинской академии, затем, в 1783 году, был переведён в Петербург, в Академический институт. Видимо, в качестве своеобразной сти-пендии академический студент Беляев тогда же получил место надзирателя Кунсткамеры, где впоследствии служил в должности унтер-библиотекаря. Кроме того, он держал коррек-туру в типографии, преподавал в Академиче-ской гимназии и Пажеском корпусе, писал стихи, басни, эпиграммы. В 1794 году вышел его сборник «Муза, или Собрание разных за-бавных сочинений», в 1798 году - книга «Дух Петра Великого», посвящённая российскому императору и его «сопернику» Карлу XII.

В 1793 году Беляев на свои деньги издал книгу в двух частях «Кабинет Петра Великого, или Подробное и обстоятельное описание воскового Его Величества изображения, воен-ной и гражданской одежды, собственноруч-ных его изделий и прочих достопамятных вещей, лично великому сему монарху принадлежавших». В 1800 году он подготовил новую книгу, первая часть которой представляла опи-сание Кабинета Петра, а вторая и третья части содержали обзор всех хранившихся в Кунстка-мере «произведений природы и искусства».

Наиболее интригующим предстаёт в катало-ге, конечно, первый его раздел - «Кабинет Петра Великого». Автор словно ведёт подроб-ную обстоятельную экскурсию, плавно пере-ходя от одного экспоната к другому. В «пор-третной» комнате речь идёт, главным образом, о «восковой статуе» императора, выполненной Бартоломео Растрелли. Каждой детали кос-тюма статуи, будь то кафтан, сорочка или подвязки, уделяется пристальное внимание. Попутно рассказывается и о «душевных и телес-ных свойствах» Петра I, о его стройном вели-чественном стане, крепком сложении тела, гордой походке, ясном и громком голосе, «сано-витом» произношении. «Токарная» комната в каталоге не менее занимательна. Здесь пред-ставлены не только токарные станки импера-тора и выполненные им изделия из слоновой кости, но и разные причудливые «мемории».

Среди них - чучела жеребца персидской поро-ды, на котором государь был во многих сраже-ниях, в том числе «на славной Полтавской брани», собаки Тирана, разносившей иногда петровскую корреспонденцию, собаки Лизетты с собственноручной надписью Петра на ошейнике: «За верность не умираю», зелёного гвинейского попугая, по болтливости своей открывшего однажды придворному истопнику важную государственную тайну. Помимо животных, в «Токарной» находились чучела человека-великана, ростом в 3 аршина и 3 верш-ка (2 метра 26 см), и урода Фомы, возвышавше-гося от земли на 1 аршин и 12 вершков (1 метр 25 см). «Сказывают, - пишет Беляев, - что Пётр Великий, увидевши сего урода, приказал ему, пока он будет жив, неотлучно находиться при Кунсткамере и оправлять в ней должность ис-топника; а по смерти его, сделав из кожи его чучелу, поставить её навсегда в Кунсткамеру».

Из текста каталога-путеводителя следует, что перед Беляевым и другими служителями Кунст-камеры вставали проблемы, хорошо знакомые каждому музейному сотруднику. Рассматривая коллекции первого российского музея, его по-сетители эпохи Просвещения норовили то бла-гоговейно прикоснуться к священной особе го-сударя и потрогать её одеяние, то присесть на стул, на котором «государь обыкновенно сижи-вал». В 1798 году вокруг «восковой статуи»

Петра I появилась «деревянная преграда» - про-образ современных музейных «верёвочек».

В заключение важно отметить, что представ-ленный в Библиохронике экземпляр «Кабинета Петра Великаго» сохранил все четыре прилагав-шиеся к нему иллюстрации, гравированные Иг-натием Себастьяном Клаубером (1754-1817) по рисункам Христиана Мейера (1749-1816): «Пётр I. Император и Самодержец Всероссийский, пред-ставленный в том самом виде и положении, в ка-ковом он ныне находится в кунсткамере Импе-раторской Академии Наук»; «Паникадило, сде-ланное из слоновой кости собственными руками Государя Императора Петра Великого»; «Любо-пытный отрубок сосны, которая росла на том самом месте, где ныне стоит Кунсткамера, и ко-торая подала Петру Великому мысль к собира-нию редкостей»; «Лошадь Государя Петра Вели-кого, Лизетта называемая, представленная в соб-ственном её убранстве, на которой его величество разъезжал во время преславного Полтавского сражения»; «Две собаки государя Петра Вели-кого, одна датской породы Тиран называемая, которая была с Государем во многих походах, а другая аглинской породы, Лизетта именуемая, которая Его Величеству подавала челобитную».

Беляев Осип Петрович (ок. 1763-1807)

Кабинет Петра Великого . Издано по высочайшему повелению, Императорской Академии наук унтер-библиотекарем Осипом Беляевым. Отделения 1-3. Санкт-Петербург: Печатано в Императорской Типографии, 1800. Отд.1: Отделение первое, содержащее в себе подробное описание воскового его величества изображения, военной и гражданской одежды, собственноручных его изделий, и всех вообще достопамятных вещей, лично великому сему монарху принадлежавших, и ныне в Санктпетербургской Императорской Академии наук Кунсткамере сохраняющихся, с присовокуплением к ним четырех гравированных фигур. , 215 с.; 4 л. иллюстра-ции. Отд.2: Отделение второе, содержащее в себе подробное историческое описание всех вообще достопамятных как естественных, так и искусственных вещей, в Кунсткамере Санктпетербургской Императорской Академии наук сохраняющихся, с присовокупле-нием многих таблиц и разных любопытных анекдотов. , 287 с. Отд.3: Отделение третье, заключающее в себе описание древних и новейших российских и иностранных монет и медалей; разных драгоценнейших золотых и серебреных редкостей; российских и чужестранных минералов; окаменелостей, кораллов, раковин, травников, и наконец разных живописных картин, с присовокупле-нием многих таблиц. , 1-263, 266-278 с. В цельнокожаном переплёте времени издания. По корешку тиснёный орнаментальный рисунок. 25х20 см.